СОВМЕСТНОЕ ЧАСТИЧНО ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЕЙ
Ф. ТЮЛЬКЕНС, Й. КАСАДЕВАЛЯ И Х.С. ГРЕВ
Как и большинство, мы голосовали в пользу установления нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции. Вместе с тем, в отличие от большинства, мы полагаем, что в связи с данным делом имело место также нарушение статьи 10 Конвенции. Наше мнение основано, в частности, на следующих соображениях.
1. В то время как, с одной стороны, Европейский суд напомнил, что свобода прессы должна обеспечивать возможность распространения "идей по политическим проблемам, в том числе и тех, что вызывают разногласия в обществе" (см. § 59 Постановления), с другой стороны, Европейский суд сделал вывод, что рассматриваемые письма "можно расценивать как призыв к кровавой мести с использованием воздействия на низменные чувства и усиления уже укоренившихся предрассудков, которые показали себя, вылившись в смертоносное насилие" (см. § 62 Постановления). В дополнение к тому, что указанные письма должны восприниматься с учетом контекста, трудно, по нашему мнению, точно и объективно оценить значение задействованных формулировок и то, как они должны интерпретироваться. Мы считаем, что свобода выражения мнения в том виде, как она защищается Конвенцией, может быть ограничена только тогда, когда существует серьезная угроза совершения тяжких уголовных правонарушений (преступлений).
2. Далее, проведенный Европейским судом анализ в отношении данного дела идет вразрез, как нам представляется, с его выводами по делам "Арслан против Турции", "Джейлан против Турции" и ряду других, три из которых также имели отношение к заявителю, Камилю Текину Шюреку. Все эти дела затрагивали право на информацию и свободу выражения мнения. Европейский суд почти не делает различия между этими делами при оценке имеющих к ним отношение политических заявлений, а порой и жестких и ядовитых критических выпадах в адрес действий турецких властей; ни в одном из них не найдено оправдание для того, чтобы сделать исключение в отношении статьи 10 Конвенции. Если конкретнее, то мы не понимаем, почему в связи с данным делом, но не в других делах, "...мысль, которая доводится до читателя, состоит в том, что использование насилия является необходимой и оправданной мерой самообороны перед лицом конкретного агрессора", как указывает большинство в § 62 настоящего Постановления.
3. Дело "Шюрек против Турции (N 1)" в значительной мере отличается от дела "Зана против Турции", поскольку в последнем утверждения заявителя не носили двусмысленного характера, они совпали "...с кровопролитными вылазками КРП против мирного населения юго-восточной Турции, где в значимое для дела время отмечалась крайне напряженная обстановка", а заявитель Зана являлся видной политической фигурой и бывшим мэром Дийярбакира, из чего следовало, что опубликованные комментарии могли рассматриваться "иначе, как усугубляющие и без того взрывоопасную ситуацию в регионе" (см. Постановление Большой палаты Европейского суда по делу "Зана против Турции" от 25 ноября 1997 г., Reports of Judgments and Decisions 1997-VII, p. 2549, § 59, 60). Что же касается настоящего дела, то Камиль Текин Шюрек даже не был автором комментариев, содержавшихся в оспариваемых письмах, которые были написаны читателями упомянутого журнала.
4. Критерии, из которых исходило большинство в своей оценке (см. § 59 и 61 Постановления), а также тот факт, как Европейский суд неоднократно указывал, что пункт 2 статьи 10 Конвенции должен толковаться строго и таким образом, чтобы не оставалось много возможностей для ограничений в отношении свободы выражения мнения - все это означало, что Европейскому суду стоило, на наш взгляд, сделать вывод о том, что имело место неоправданное вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения и, следовательно, нарушение статьи 10 Конвенции.